Всем штормам назло - Страница 74

Особенно порадовало рачительного губернатора то, что расходы казны оказались почти в десять раз меньшими, чем на экспедицию художника Александра Борисова, воспевшего Русский Север.

Да, таких блестящих результатов при ничтожных затратах удавалось достичь нечасто. Многое зависело, прежде всего, от «выдающихся личных качеств и самоотверженной деятельности» Владимира Александровича Русанова. Благодаря ему пресекли хищническую деятельность норвежцев, выставили их с Новой Земли и основали русский промысловый посёлок. Повторить вариант Шпицбергена норвежцам не удалось. Времена викингов канули в вечность.

Учитывая важное государственное значение экспедиции и прекрасные результаты её работы, полученные при минимальном расходовании государственных средств, Николай II наградил Русанова орденом Св. Владимира 4‑й степени. Это была одна из почётнейших наград России. Теперь бывший ссыльный и революционер стал числиться в дворянском сословии. В советское время историки предпочитали об этом не упоминать, видимо, полагая, что царская награда бросает тень на светлый облик исследователя. Наградил царь и остальных участников брусиловской экспедиции.

В прекрасном настроении Русанов отправился домой в Париж. Зимой он занимался во французской столице обработкой полученных результатов. Там же у него протекала и семейная жизнь. Сын рос в России, фактически не зная отца, у бабушки. Большой потребности видеть сына Русанов, похоже, не испытывал. Однако утверждать, что он о ребёнке не заботился, нельзя: перед своей поездкой на Новую Землю в 1910 году Русанов попросил губернатора Сосновского в случае своей гибели помочь дать образование сыну в гимназии за казённый счёт. Выполнил губернатор просьбу или нет, автору неведомо.

На следующий год страсть к Северу вновь влечёт Владимира Александровича в суровые края. На парусно-моторной яхте «Полярная» он завершает то, что не доделал в прошлогодней экспедиции. Это его четвёртое посещение Новой Земли. Лето пролетело стремительно. Договорившись о работе на следующий год, теперь уже на Шпицбергене, он уехал в Париж.

Но мы ничего не говорили о его новой спутнице жизни, Жюльетте. Причина очень проста. О жизни нашего героя в Париже известно меньше, чем о его коротких путешествиях на Севере. Хотя в Париже он проводил большую часть времени года.

1912 год, казалось бы, не предвещал ничего зловещего в судьбе опытного исследователя. Он получил назначение начальником экспедиции на Шпицберген, где происходило острое соперничество нескольких стран, особенно России и Норвегии. Целью экспедиции было уточнение мест залегания угольных пластов и установка там заявочных знаков. О том, что на Шпицбергене имеются запасы угля, было известно давно. Возможно, Жюльетте надоело, что её гражданский муж оставляет её каждое лето, и она потребовала, чтобы её тоже включили в состав экспедиции. Впрочем, как было на самом деле, знали только они двое.

Плавание в северных водах всегда сопряжено с опасностью, но судно, на котором отправилась экспедиция, было приспособлено для плавания во льдах, обладало неплохими мореходными качествами, поэтому риск, скажем так, был умеренным, как и любое плавание в северных широтах. Правда, с названием зверобойной шхуны явно перегнули. «Геркулес», как гордо называлось судно, имел довольно слабосильную машину в дополнение к парусному вооружению, да и по водоизмещению внушительного впечатления не производил.

9 июля «Геркулес» покинул бухту Александровска-на-Мурмане и отправился к Шпицбергену. На его борту в качестве важного члена экспедиции, поскольку она была и геологом, и врачом, находилась Жюльетта Жан.

По плану, утверждённому губернскими властями, Русанову предписывалось осенью вернуться. Через неделю судно прибыло к острову Западный Шпицберген и вошло в залив Белзунд. Отсюда Русанов приступил к исследованиям. С двумя другими учёными он совершил рискованный переход по горам до восточного берега и обратно. Ему повезло: провалившись в ледяную скважину, он чудом остался жив. Жюльетта оставалась на судне.

В первых числах августа экспедиция досрочно выполнила намеченную программу. На острове установили 28 заявочных знаков на разработку угля. Помимо этого собрали образцы для зоологической, ботанической и палеонтологической коллекций. Пока Русанов со своими спутниками работал на берегу, на судне тоже не дремали, а производили океанографические исследования.

Завершив официальную часть, Русанов открыл остальным участникам экспедиции свои истинные планы. Оказалось, что он закупил продукции и снаряжения перед отправлением в плавание более чем на год. После окончания работ на Шпицбергене он решил пройти Северным морским путём, повторив то, что до тех пор удалось только шведу Нильсу Норденшельду на пароходе «Вега». Разница была лишь в том, что швед тщательно к этому готовился, а Русанов, если и готовился, то делал это в одиночку.

На «Геркулесе» было 14 человек, составлявших команду и экспедицию. То, что затея руководителя была авантюрой, лучше всех понял Рудольф Лазаревич Самойлович, впоследствии знаменитый учёный, хозяйственный деятель и исследователь. Он был дипломированным горным инженером, владел тремя языками, получил образование в Германии, в престижном учебном заведении. На Север его занесло тем же ветром, что и Русанова: Самойлович принял участие в революционной деятельности, что закончилось для него ссылкой.

Он попытался отговорить Русанова от безумной затеи, но безрезультатно. Тогда геолог и ещё два члена экипажа отказались участвовать в задуманном Русановым походе. На попутном норвежском пароходе они отправились на родину. На «Геркулесе» остались одиннадцать человек.