Всем штормам назло - Страница 93


К оглавлению

93

Могилу раскопали. Увидели два скелета, мужской и женский. Теперь желающие могут любоваться фотографиями черепов и скелетов в Интернете…

Затем учёные люди стали разбираться в том, кто и от чего умер. Загадок появилось больше, чем раньше. В большом скелете обнаружили перелом кости ноги. Нигде, ни в каких записях современников, нет упоминания о том, что командир «Якутска» сломал ногу. Известно, что кости, даже лежащие на поверхности, трудно отделить от мёрзлой земли. Может, отделяли так, что сломали? Учёные мужи решили, что сломал ногу Василий Прончищев при жизни, от этого и умер. У Татьяны поломанных костей не было, посему предположили, что скончалась она от воспаления среднего уха. Все зубы у обоих оказались целы, а это совершенно не соответствует утверждению Челюскина, что супруги болели цингой в тяжёлой форме. В том, что штурман разбирался в этой болезни, можно не сомневаться. На флоте и в XVIII, и в XIX веках эта болезнь была главной причиной смертности на судах.

В могиле Василия Прончищева не обнаружили даже признаков одежды или обуви, не было и нательного креста, не нашли ни одной пуговицы от мундира. Меж тем как Челюскин, принявший на себя командование, записал, что похоронили лейтенанта с воинскими почестями.

В могиле Татьяны обнаружили нательный крест, который в одних сообщениях называют западноевропейского образца, в других – старообрядческим, а также остатки обуви на левой ноге. Чтобы свести концы с концами, обвинили покойного Челюскина в том, что он написал в документах умышленную ложь в отношении болезни Василия, правда, зачем, и сами хорошо не понимают. Ну а по поводу креста составлен целый трактат, в котором доказывается, что такие кресты делали чуть ли не в родной деревне Татьяны.

Судмедэксперт утверждает, что состояние зубов обоих черепов указывает на то, что оба курили трубку, причём усиленно. Татьяна курила трубку? Как-то не вяжется. Скорее это свойственно представительницам северных народов. Рядом раскопали ещё одно захоронение, обнаружили там останки неизвестного якута, а не подлекаря с «Якутска», как предполагалось. Так, может быть, Чекановский просто ошибся местом?

Наше время богато различного рода гробокопателями. Любителей порыться в могилах, перевозить прах усопших с одного место на другое хоть отбавляй, то кости царицы везут, то генералов Деникина, Каппеля, Муравьёва-Амурского.

Лучше бы делали так, как поступали благородные люди до них, – привели в порядок захоронение и постояли, молча, со снятой шапкой.

В тени брата

Путешественник Николай Николаевич Миклухо-Маклай стал известным ещё при жизни, поэтому к его брату-моряку прилепилось, как кличка, неизменное «брат знаменитого путешественника». Однако он был человеком со своей судьбой и биографией, достойной отдельного рассказа. Удивительно, но в «Морском биографическом словаре» 1995 года о моряке Владимире нет ни слова, а о путешественнике написано. В переизданном под несколько иным названием «Словаре биографическом морском» 2000 года наконец-то появилась заметка и о моряке Владимире. Слава Богу, составителям хватило такта обойтись без упомянутого выше дополнения к фамилии.

Владимир был на семь лет младше Николая. Когда ему исполнилось пятнадцать, мать подала прошение о приеме сына в Морское училище. По законам жанра здесь обязательно нужно написать, что мальчик любил пускать кораблики в луже или слушать байки какого-нибудь родственника, просоленного и провяленного на океанских ветрах. Может, что-то в этом роде и было, но, пожалуй, основную роль сыграло то обстоятельство, что в Морском училище Владимира брали на государственное обеспечение. От Николая ждать помощи не приходилось: он и после прекращения учебы продолжал жить на средства матери, а той еще нужно было думать о лечении заболевшей чахоткой дочери Ольги, везти ее в Крым.

Итак, 18 сентября 1868 года Владимира Миклуху, православного, из потомственных дворян Санкт-Петербургской губернии, зачислили воспитанником Морского училища. Ему повезло дважды: и потому, что приняли, и потому что жил недалеко от училища, не нужно было даже на извозчика тратиться, когда отпускали домой.

В Морском училище Владимир, к ужасу матери, едва не повторил судьбу брата, которого выгнали из гимназии и из университета. Революционное брожение умов в обществе не обошло стороной даже такое элитное учебное заведение, как Морское училище. В нем образовалось «революционное тайное общество». Его организаторы, будущие флотские офицеры, оплот государства и самодержавия, решили, что наступила пора свергнуть правительство и поменять государственный строй на более справедливый.

Поскольку никто из ниспровергателей не представлял себе, что такое «более справедливый», то вполне разумно, что члены общества решили заняться самообразованием. По этой же причине отложили на время и свержение существующего строя. По вечерам в ротных помещениях царило необычное оживление. Революционеры усаживались на койки, вслух читали запрещенные книги Лассаля, Чернышевского, Флеровского и других. Те же, кто не удостоился приема в общество, могли послушать чтения, но принимать участие в дискуссиях не имели права. Споры были горячими. Единственное, в чем все сходились, – что обязательно должно быть восстание против тиранов, и оно непременно окончится победой восставших, после чего наступит всеобщее благоденствие. Споры шли в основном по поводу способов достижения благоденствия.

У членов тайного общества были, как водится, и антиподы. У тех тоже имелась организация, которую называли «бутылочная компания». Их цели были проще: выпить и погулять в компании дам, как тогда говорили, «полусвета». Естественно, между двумя противоположными лагерями происходили стычки.

93